Испугавшись самого себя, человечество изобрело религию

Тема о связи религии протестантизма с социальным поведением, поднятая Максом Вебером в эссе "Протестантская религия и дух капитализма" была обозначена в дискуссии блогопространства, но так и не нашла развития в обсуждении и обмене мнениями.

Реформаторские идеи Мартина Лютера легли в основу протестантизма и создали уникальную организационную систему, все члены которой были равными в правах и обязанностях. Лютер полагал, что и в мирской жизни на профессиональном поприще осуществляется благодать Бога. Бог предназначает человека к определённому виду деятельности посредством вложенного таланта или способности и долг человека прилежно трудиться, исполняя свое призвание. Причем в глазах Бога нет труда благородного или презренного. Труды монахов и священников, какими бы тяжкими и святыми они ни были, ни на йоту не отличаются в глазах Бога от трудов крестьянина в поле или женщины, работающей по хозяйству. Внешний и внутренний конфликт двух структурных принципов - «церковь» как институт благодати и «секта» как союз людей, получивших высшую религиозную аттестацию, - прошло через всю историю протестантизма и оказало важное практическое значение для формирования жизненного поведения. Поскольку причащаться разрешалось лишь достойному, вся община на началах солидарности несла перед Богом ответ за чистоту причастия и устранение недостойных. Ответственность общины вела к чрезвычайно серьезным последствиям: права принимать в общину достойных и только достойных, а затем к суверенности отдельных местных общин. Лишь местная община, а не какая-либо административная церковная инстанция, могла на основе личного знакомства и непосредственной проверки поведения каждого ее члена судить о его достойности.

Что же в этой эволюции религии являлось существенным? В средние века исповедь и дисциплинарная власть церкви служили действенным средством осуществления церковной дисциплины, и эти средства постоянно применялись. В качестве гарантии возврата долгов старались использовать клятвенное обещание должника, нарушение которого грозило ему отлучением от церкви.

Однако средневековая церковная дисциплина, как и лютеранская, во-первых, находилась в руках духовных лиц, занимавших определенные должности; во-вторых, она осуществлялась с помощью авторитарных средств, и, в-третьих, она карала или награждала отдельные конкретные действия. Церковная дисциплина протестантов, во-первых, проводилась мирянами - членами общины; во-вторых, средством ее реализации была необходимость самоутверждения, и, в-третьих, она воспитывала или, если угодно, отбирала определенные качества у своих последователей. Последнее наиболее важно. Для вступления в протестантское сообщество «соискатель» должен был обладать качествами, имевшими большое значение для развития рационального современного капитализма (честность, верность долгу, трудолюбие). Для того же, чтобы прочно утвердиться в данной общине, новый член должен был постоянно подтверждать наличие у него требуемых качеств: тем самым они непрерывно в нем воспитывались. От этого «подтверждения» полностью зависело как его потустороннее блаженство, так и его земное социальное благополучие.

Спустя пару веков многие индустрии в США оказались в выигрышном положении относительно конкурентов именно потому, что в них был принят протестантский тип поведения. Именно он внушал доверие со стороны потребителей, обеспечивал уверенность в надежности договоренностей и партнерства. Также как в протестантских собраниях, на заводах и в организациях было принято принимать на службу тех, кого одобряет уже сформированный коллектив, вовлеченный в систему корпоративных ценностей, воспитанных религиозными воззрениями и привычкой к коллективной ответственности за поведение каждого. Что побуждало голосующих за нового сотрудника впоследствии следить за его работой, контролировать успешность, подтверждая собственную аттестацию.

Подобные принципы также ложились в основу и обеспечивали расцвет движений профессиональных ассоциаций: закрытость и жесткие критерии отбора на входе, обязательства членов соблюдать стандарты и нормы и разделять «цеховые ценности», жесткая мера отлучения провинившихся и отзеркаленное этому всему доверие потребителей к услугам и продуктам, предлагаемым ассоциированными представителями. Кстати, этот контекст анализа помогает понять, почему профессиональные ассоциации были продуктивными десятилетиями на протестантском Западе и в Америке, но так и не стали действенной силой у нас. Не те стандарты индивидуальной этики (о наследии духа социализма - отдельный разговор, и тут нам помощник в анализе Густав Ле Бон), нет реально действующих механизмов для деления на достойных/не достойных ассоциированного членства. Нет субъективного ощущения важности принадлежности к ассоциации, нет выбора среди общих ассоциативных ценностей и целей, тех, которые оказались бы равно значимыми для каждого члена. Поэтому велико подозрение к активным членам профессиональных объединений со стороны не примкнувших: "Чего хотите наварить, коллеги?"

Украина начала входить в свободное предпринимательство тогда, когда данная система уже переставала работать в США и на Западе - ряды последователей сильно разрежены были теми, кто видел в принадлежности к протестантской религии, прежде всего, социальные дивиденды. Снижение избирательности на входе не могло не сказаться на ослаблении дисциплинарных мер к нарушителям внутренних норм. В общем, случилось то, что постепенно происходило со всеми религиями. Возникая как надежный регулятор социального поведения, они выполняли эту регулятивную функцию хорошо, но со временем контроль снижался, санкции смягчались, повышалась терпимость к отступникам. Потребитель начинал понимать, что принадлежность к религиозной общине и гарантия трудовой и предпринимательской этичности - суть различные вещи. И перед человечеством вновь со всей остротой прорисовывалась задача поиска навой узды для произвола, а, в сущности, инструмента снижения страха перед особенностями эгоцентричной социальной натуры.

Какая же задача стоит сегодня перед HR-ом?

Кризисный период актуализировал далеко не лучшие стратегии конкурентной борьбы. В проведенном осенью прошлого года опросе 105 компаний выяснялись наиболее предпочитаемые конкурентные стратегии. Каждая вторая из участвующих компаний назвала демпинговую ценовую политику (51% респондентов). Вторая по популярности стратегия - вывод на рынок более дешевых аналогов (упомянули 40% респондентов), третья - агрессивный захват клиентов, рыночного сегмента - 30% , четвертая перекупка ключевых сотрудников с информационными потоками, уход из бизнеса, переход в смежные отрасли (по 24%.респондентов).

В период безвременья, если мы хотим, чтобы наши организации победили в столь жесткой конкурентной борьбе, в том числе и за качественный персонал, которого заведомо не хватит на всех, необходимо при свободе возможности обеспечить выбор сотрудниками высокой трудовой морали. Потому что если не ставить это предпочтение как заглавную цель, не обращать внимания на игнорирование ценности высокоэффективного трудового поведения, не формировать моду на уважение умных (а природа жестока именно умственным неравенством), организация теряет шансы на выживание, теряет потенциал победы в межкорпоративной борьбе. Индивидуальный выбор человека на сегодняшний день выглядит неосознанно случайным и хаотичным. И если мы хотим этот хаос привести в предсказуемую и понятную систему, нужно придумать новые регуляторные механизмы, основанные на очень важных ценностях. Если хотите, не побоюсь быть пафосной - необходимо придумать высокоморальную трудовую религию для умных. И дать ей шанс найти своих апостолов. Которые не сочтут за трудовой подвиг привлечение к ней многочисленных последователей».