Глобализация завершается

В учебниках по стратегическому менеджменту умелое использование процессов связанных глобализацией было важнейшим конкурентным преимуществом. Но с началом кризиса всё изменилось и это нужно учитывать при корректировке стратегии развития.

Глобализация давно стала привычным понятием. Миллионы делают на ней карьеру: одни — расширяя деятельность своих предприятий на глобальных рынках, другие — в общественных организациях антиглобалистов.
Фактор глобализации рассматривается во всех учебниках: от стратегического менеджмента до искусствоведения.
Но, как это часто бывает, как только то или иное понятие становится привычным и общедоступным, оно начинает терять свою актуальность.
Насколько это справедливо в отношении глобализации?
На цивилизационном уровне все многообразие процессов глобализации в пределе сводится к двум.
Первый процесс — это физическое расширение пространства технологической цивилизации с распространением технологий периода Модерна на все пространства, которые можно освоить на современном технологическом уровне. Это процесс классической колонизации, который, по сути, не отличается от классического древнегреческого.
Другой базовый процесс вызван первым — в ряде регионов с благоприятными условиями технологическое расширение колонизации привело к началу местных вторичных модернов, которые являются уменьшенной по продолжительности и масштабу версией первичного европейско-североамериканского Модерна, завершившегося в основном к 1970 году.
Все остальные процессы в экономической, геополитической, технологической, культурной, демографической и других сферах есть проявления этих двух базовых процессов развития цивилизации. Поэтому анализ глобализации и прогноз еe развития можно делать только в цивилизационном аспекте, а затем уже базовые выводы проверять и конкретизировать по отраслям.
Если коротко, то временные рамки глобализации задаются внешними условиями, в которых развиваются оба базовых процесса глобализации. После каждого периода революционного, взрывного развития цивилизация получает возможность, применяя его технологические достижения, расширить свой объeм. Так было и после взрывной эпохи Крестовых походов, когда севернее Альп стал массово применяться железный топор, применение которого открыло, по сути, Европу для освоения на новом технологическом уровне. Так было и после не менее революционной эпохи Реформации—Возрождения—Великих географических открытий, обеспечившей Европе возможность массовой колонизации огромных пространств. То же происходит и сейчас, после великих революционных открытий и преобразований эпохи Модерна. Но внешние условия сейчас кардинально другие. На протяжении многих веков христианский мир, а затем Европа имели фронтир, постоянно отодвигаемый освоением новых земель. Возможность постоянно расширяться и компенсировать периодические замедления темпов технологического, т.е. качественного развития количественным расширением, лежит в основе всей западной цивилизации и является еe главным отличием от всех восточных. Без дешевых базовых ресурсов, неэквивалентного обмена со странами, лишенными возможности проводить сбалансированную колонизацию, дефицита рабочих рук и возможности почти всем желающим уехать в новый мир и там себе строить справедливое общество — развитие демократии, гуманизма и приоритета прав человека было бы невозможным. Как невозможна была бы и промышленная революция.
Сейчас ситуация в корне другая — возможности для количественного расширения на существующем технологическом уровне резко ограничены. Образно говоря, Гагарин не стал вторым Колумбом, открывшим развитым странам Новый мир, доступный к колонизации. Даже обостряющийся дефицит ресурсов не сделает эффективной массовую колонизацию ближайшего космоса. Да что космоса — возможно, что даже муха цеце станет непреодолимым барьером для освоения ареала еe обитания на современном технологическом уровне. Перспективы масштабной колонизации океана с постройкой больших подводных городов также постепенно становятся всe более утопичными.
Граница возможного расширения существующего технологического уклада всe ближе — и становится очевидно, что на этот раз компенсировать снижение темпов качественного развития количественным расширением не удастся.
Перспективы завершения другого базового процесса глобализации также становятся всe более очевидными. Многочисленные вторичные модерны, проходящие по всему миру от Южной Кореи до Чили, по сути, являются распространением затухающей волны европейско-североамериканского Модерна — великого времени перемен и взрывного развития. Но поскольку волна затухающая, то все вторичные модерны будут иметь меньшую амплитуду и продолжительность, чем первичный Модерн. Это хорошо видно, если сравнить Южную Корею, где локальный вторичный модерн уже завершается, Китай, где модернизация в самом разгаре, и Вьетнам, где она только началась.
Европейско-североамериканское Время перемен длилось целое столетие, примерно с 1870 по 1970-й. Завершающаяся южно-корейская модернизация, очевидно, продлится не более 45 лет. Ускоренное развитие Китая уже начинает сталкиваться с ресурсными и природными ограничениями и продлится не более 35 лет. Период модернизации других стран Юго-Восточной Азии будет ещe короче. Уменьшение амплитуды вторичных модернов, с одной стороны, привело к тому, что они вызвали и ещe вызовут намного меньше потрясений, чем первичный — не будет мировых войн, масштабных трагедий, внутренние кризисы и противостояния также проходят в более мягкой форме. С другой стороны, уменьшение амплитуды вторичных модернов резко сократит и количество собственных научно-технологических и культурных прорывов принципиального плана. Например, очевидно, что достижения и открытия южно-корейской науки времeн модернизации, по меньшей мере, на порядок меньше, чем средней западноевропейской страны периода Модерна. Для Китая они будут ещe меньшими, несмотря на тысячелетние научные традиции, — и наивно надеяться за их счет решить глобальные и всe более обостряющиеся научные и технологические проблемы.
На примере Южной Кореи также хорошо видно, как по мере завершения локальных вторичных модернов, новые постмодерновые страны также идут по пути технологической колонизации, т.е. будут не только сталкиваться с теми же ограничениями, что и старые развитые страны, но и обострять конкуренцию между ними за освоение уменьшающихся возможностей экстенсивного развития. А когда в течение ближайших 10—15 лет завершится фаза взрывного развития Китая, резервы для возможной колонизации будут практически исчерпаны.
Итак, естественные ограничители обоих процессов глобализации, составляющих цивилизационную основу глобализации, становятся все более очевидными. Еe главная функция — сравнительно быстрое распространение технологий Модерна на максимально возможном пространстве близка к выполнению. Как быстро она завершится и чем сменится?
С одной стороны, глобализация как мощнейший цивилизационный процесс имеет огромную инерцию.
С другой стороны, первые признаки еe исчерпания появились ещe в 70-е годы.
Поэтому сейчас можно уверенно сказать, что глобализация сменится обратным доминирующим процессом — регионализацией.
В современном мире глобальных рынков, где экономия на масштабе стала ключевым фактором конкурентной борьбы на всех уровнях, регионализация зачастую воспринимается как нечто отсталое и неэффективное. Цивилизационный смысл глобализации очевиден, а в чем смысл регионализации?
С цивилизационной точки зрения, регионализация — это процесс адаптации к условиям замедления темпов научно-технологического развития, невозможности проводить сбалансированную колонизацию и вызванного этим дефицита ресурсов и избытка рабочей силы.
Главное, что она позволит значительно увеличить долю и эффективность производства и использования возобновляемых ресурсов. А возобновляемые ресурсы везде разные, поскольку разные природные условия. Разные не только по странам или регионам, но и на уровне двух соседних сeл.
В пределе, например, на южной стороне холма лучше выращивать одни культуры, а на северной — другие. В условиях низкой цены на ресурсы и высокой стоимости рабочей силы это не имеет никакого значения — обе стороны холма используются одинаково. Приоритет у экономии на масштабе производства. А в условиях дефицита ресурсов и избытка рабочей силы поневоле начинаешь задумываться об использовании даже мельчайших резервов роста. Те же ограничения действуют и при потреблении ресурсов любой степени обработки. Преимущества экономии на масштабе и стоимости рабочей силы при производстве глобальных продуктов всe больше нивелируются ростом цен на привычные ресурсы и транспортные расходы. Всe больше товаров, сделанных из возобновляемого местного сырья с быстрым сроком возобновления и ориентированных на специфику местного рынка, становятся более конкурентоспособными в сравнении с глобальными продуктами, производимыми международными корпорациями.
Эти ограничения по цепочке накладываются на все сферы — экономические, геополитические, демографические, социальные и даже религиозные.
Примеров хватит на целую книгу. Из наиболее ярких можно привести снижение эффективности глобальных международных организаций: ООН, ВТО, НАТО и многих других. В лучшем случае они находятся в состоянии застоя, в худшем — в состоянии кризиса, показывая не только свою неспособность решать всe более обостряющиеся проблемы на глобальном уровне, но даже неспособность собственного реформирования.
И чем выше уровень глобализации международной организации, тем острее кризис. Ещe недавно активно рекламируемый футурологами прогноз о том, что наднациональные образования будут постепенно брать на себя значительную часть функций традиционного государства, не оправдывается.
Не менее ярким примером в экономической сфере являются многочисленные трудности, с которыми столкнулись крупные межнациональные корпорации, действующие в самых разных секторах экономики. Ещe на стыке веков слияние компаний DIMLER и CHRYSLER приводилось в учебниках по стратегическому менеджменту как образец эффективного слияния корпораций в условиях глобализации рынков. И каков результат?
В техническом плане показателен пример краха концепции мирового автомобиля как снижение конкурентоспособности глобальных товаров.
В социальном плане в последние годы очевидно ужесточение иммиграционного законодательства. Либеральные принципы права человека на свободу перемещения и выбора места жительства отступают под напором ресурсных, а также социальных и культурных проблем. Усиливающиеся миграционные ограничения резко ограничат ещe недавно рекламируемое взаимное проникновение и интеграцию культур.
Ещe не является очевидным, но уже четко просматривается тенденция языковой регионализации. Единого языка международного общения не будет так же, как нет единого мирового автомобиля. В разных регионах планеты его функцию будут выполнять разные языки.
Глобализация оказалась не в состоянии справиться с нарастающим валом экологических проблем. Резкий рост потребления ресурсов в странах, находящихся в стадии вторичной модернизации, полностью нивелирует все экологические усилия старых развитых стран. Конфликт между необходимостью активизации экономического роста и сокращением потребления ресурсов в условиях замедления темпов технологического развития и отсутствия возможности проводить сбалансированную колонизацию оказалось невозможно разрешить в рамках глобализации, несмотря на все усилия.
Регионализация с еe ориентацией на повышение эффективности использования местных возобновляемых ресурсов позволит значительно снизить экологическое давление. Постепенно, очень медленно, будет происходить адаптация существующего технологического уровня.
Дополнительно содействовать этому будет сначала замедление темпов роста населения, а затем его существенное сокращение, которое будет происходить намного быстрее, чем принято считать сейчас.
Таким образом, начинающаяся регионализация решит большинство проблем глобализации.
Но светлого будущего не будет. Говоря о преимуществах регионализации, нужно сделать акцент на двух важнейших обстоятельствах.
Во-первых, переход от глобализации и модерна к регионализации с еe адаптивным, замедленным развитием неизбежно будет сопровождаться кризисом, значительно превосходящим по масштабу и длительности кризис постсоциалистического пространства.
Во-вторых, регионализация будет решать цивилизационные проблемы во многом за счет людей. Грядет значительное снижение уровня демократии в большинстве стран, в том числе и с многовековыми демократическими традициями. В ряде случаев дело дойдeт до формализации сословного устройства. Изменение общепринятых взглядов на права человека в сторону их сокращения. Уменьшение доступа к здравоохранению и образованию для большинства людей. Уменьшение уровня мобильности населения, эмансипации и толерантности а также равенства в гендерном, расовом, религиозном и ряде других аспектов.
У регионализации будет гримас не меньше, чем у глобализации. И названы не самые острые и далеко не все.
Но это и неудивительно, ведь речь идeт об адаптации технологической цивилизации к определeнному ухудшению внешних условий существования. Было бы странно, если бы это оставалось где-то наверху, на уровне макропроцессов, и не касалось бы каждого.
В то же время, это ухудшение не является настолько критическим, а у цивилизации ещe достаточно неиспользуемых резервов, чтобы верить разного рода апокалиптическим сценариям.
Регионализация как механизм адаптации и является одним из таких резервов.